Прямой и торжественный, словно Устав,

Шёл с праздника Воин Победы.

Как маршальский жезл, нес в руках он сирень,

Но не был безудержно весел

В святой и великий наш праздничный день,

Средь бодрых и радостных песен.

Быть может, усталость той грусти вина,

Иль память, что вечно нас гложет,

В которой судьба, и война, и страна,

И песни – морозом по коже.

«Ничто не забыто, никто не забыт»,

Особенно к праздничным датам.

Но, кажется, память – опять дефицит,

За быль, и за небыль расплата.

А день так прозрачен и радостно свеж,

Что в ритме победного вальса

Вся жизнь представляется цепью надежд,

Которой нельзя разорваться.

*   *   *

Растекается, плавясь, не прошлое время, а память.

Не на глине следы – на слезах, на снегу, на песке,

Их смывают легко злые будни, как будто цунами.

И парит в небесах, налегке или на волоске,

Отражение эха, улыбки, любви, трибунала…

Отражение правды в сухих, воспалённых глазах.

В этом зеркале времени память почти что узнала,

Как мутнеет от страха судьба, и как прахом становится страх.

* * *

О том же – другими словами.

Но кровь не меняет свой цвет.

Всё то же – теперь уже с нами,

Сквозь память растоптанных лет.

Растоптанных, взорванных, сбитых

На взлёте. И всё – как всегда...

И кровью стекает с гранита

Совсем не случайно звезда.

*   *   * 

В полковой библиотеке благодать.  

Я шагаю вдоль родной литературы. 

Далеко. Сержанта не видать.  

Рядом Пушкин и Белинский хмурый.

Марширует с песней батальон. 

Вместе с песней в небесах летаю.

В русскую поэзию влюблен, 

Шагом строевым овладеваю.

Я читаю, и мечтаю, и брожу. 

Возвращаюсь на вечернюю прогулку.

И стихов как будто не пишу, 

Только сердце бьется слишком гулко.

*   *   *

Увидь меня летящим,

но только не в аду.

Увидь меня летящим

в том городском саду,

Где нету карусели, где только тьма и свет…

Увидь меня летящим

Там, где полетов нет.

*   *   *

Эпоха непонимания,

Империя недоверия.

Не поздняя, и не ранняя -

Бесконечная империя,

Где хищники пляшут с жертвами,

То с левыми, а то - с правыми…

Где нужно быть только первыми

И правдами, и неправдами.

*   *   *

От прошлого не в восторге.

Что в будущем? Нет ответа.

Разведчик товарищ Зорге

Погиб. И доклада нету.

А радио говорило

И даже предупреждало:

Настанет время дебилов.

Хотя их всегда хватало.

*   *   *

«Горько плачет полицай, кулачищи в пол-лица»

Леонид Филатов

Горько плакал полицай, кулачищи в пол-лица…

Только он давно не плачет. Дети скачут, внуки скачут.

Серой пылью занесло, чёрной былью проросло.

Пеплом смертным стал металл. Кто стрелял? В кого стрелял?

Время рвётся или длится? Вновь хохочут злые лица,

И ухмылка в пол-лица на лице у подлеца.

А соседи вновь молчат, и открыты двери в ад.

Всё — как было, как тогда. И в глазах — беда, беда.

Вновь звезда горит в окне памятью о судном дне,

Строем, маршем — все назад. И никто не виноват...

* * *

Везли жидовскую девчушку на расстрел.

Катилась бричка сквозь войну и лето.

У полицаев было много важных дел,

И среди них – не пыльное, вот это.

А девочку пугал задиристый сквозняк,

Покачивалась в такт езде двустволка.

Она всё спрашивала: «Это больно? Как?»

В ответ смеялся полицай: «Недолго!»

Недолгой оказалась память. А беда –

Живучей, как живуче всё плохое.

Ведут нас всех опять. Зачем, куда?

И негодяи снова, как герои…

* * *

Не так уж много лет прошло –

И вот забыты печи.

Из пепла возродилось зло,

А пепел – человечий...

Отец, ты, где на небесах,

В раю? А, может, в гетто?

Я знаю, что такое страх,

Здесь, на Земле, не где-то...

*   *   *

Хочу у них спросить: «А вам не стыдно?

Ведь вы не дураки, и вам понятно,

Что в жизни, как в считалочке, всё видно.

Да только мёртвых не вернешь обратно…

Кликушествовать, врать – не надоело,

Ломая, убивая и калеча?»

Неужто, в самом деле, нет предела…

От понимания совсем не легче.

Не жду ответа, просто время длится,

Хоть все устои временно ослабли.

Ступают разом жертвы и убийцы

На те же грабли…

*   *   *

Кто они? Кем же себя возомнили?

Сделаны так же — из праха и пыли,

Страха, надежды, влюблённости, боли…

Или у них всё отсутствует, что ли?

Судьбы людские вершат, не жалея.

Правда, - «ни эллина, ни иудея»…

Дни так ничтожны, мгновения — кратки,

И, исчезая, летят без оглядки…

Вечное эхо вздохнёт: «жили-были».

Кто они? Кем же себя возомнили?