Наш полковник – само участие.

– Ты, – говорит, - мать, не переживай. Мы тебя в обиду не дадим. Мы этому негодяю покажем, как тебя притеснять!

– Да! Да! Да! – поддакивает жалобщица.

– Мы его, прохвоста, в должности понизим. Да мы его тринадцатой получки лишим. Он у тебя кто, капитан? Будет старлеем.

Видит бабенка, плохо дело. Она-то как раз на тринадцатую получку собиралась сапоги себе австрийские справить. Да и снижение в звании-должности по ней в первую очередь ударит. Она-то только попугать его хотела. А тут, вишь, как дело-то обернулось.

– Он у тебя где служит? В Белой Церкви, под Киевом? Так мы его туда, куда Макар телят не гонял. В Белую, но без церкви, под Иркутск. Пусть померзнет, проходимец, одумается. А будет продолжать, вообще из армии наладим. На пятьдесят процентов пенсии. Будет знать, как тебя, голубушку, обижать.

– Э-ээ!» – думает просительница, – так и вовсе зубы на полку положить придется, – а полковнику говорит: – Может, я сама еще раз его попробую убедить. Поговорю с ним по-своему. Может, поймет, исправится? А?

– Ну, ты, мать, смотри. Сама так сама. А то мы его быстро, в бараний рог!…Ишь, моду взял – семью третировать! Мы его еще и подальше спровадить можем. В Анадырь, на Угольную, например. Будет у нас знать!

– Нет-нет! Я сама.

–Как знаешь! Как знаешь! А я всегда тебе помогу.

Вот и пошла слава, что добрей и отзывчивей человека, чем этот полковник, и не найти.