Так что за ним вполне могли устроить погоню. Дело осложнялось еще и тем обстоятельством, что ангелы небесные сняли с луны покрывало и теперь она струила на землю мягкий бледно-лимонный свет. В такую ясную ночь его челнок был виден с воздуха, как на ладони, и если крылатые гвардейцы поднялись в воздух и барражируют сейчас над речной акваторией…
Увидев какую-то протоку, Конфеткин поспешно свернул в нее: здесь его обнаружить будет куда сложней.
Он греб всю ночь напролет и к утру совсем выбился из сил.
Светало. На ветвях дерев защебетали птички, встречая осенний рассвет. От воды поднимался пар. Огромное красивое солнце поднималось над землёю, и сердце комиссара наполнялось покоем. Он радовался тому, что ему удалось избежать верной смерти, что он плыл по этой тихой речушке, слушал пение птах, дышал чистым речным воздухом, любовался восходом солнца, и не подозревал ещё о том, что над ним уже нависла новая опасность: за его челноком крались по берегу охотники за черепами – Буранбай и Карабек.
Первое убийство вселило в сердца этих юношей звериную радость: они сняли скальпы с голов ланцепупов и отныне – полноценные мужчины, воины племени эль бореев!
Вернувших в родное стойбище, Буранбай немедленно вонзил свою нетерпеливую стрелу в кувшин Агагюль, а Карабек познал красавицу Акчай.
На другой день батыры сидели в юрте на цветастом ковре среди других мужчин своего племени, потягивали вино из чащ, сделанных ими из черепов убитых ланцепупов, и вели степенные речи о том, как они поразили человекомуравьев. Их сверстники, не сгубившие еще ни одной человеческой души, сидели в стороне, не смея принимать участия в мужских разговорах и жадно ловили каждое слово героев. А Буранбай и Карабек поглядывали на них свысока, с некоторым даже и пренебрежением. И хотелось им свершить ещё что-нибудь великое, небывалое – такое, чтобы звон об этом прокатился по всей вселенной! И показалось им уже, что снять скальп с головы ланцепупа – это дело невелико. А велико дело – снести башку соколоту!
И грезилось юношам в их кровавых мечтаниях, как они возвращаются в родной стан с черепами людей, притороченных к их седлам. И мальчишки бегут следом за их конями, а женщины высматривают их из-под руки: не заглянут ли эти смельчаки к ним в кибитки?
Да! Ради этого стоило скакать сотни верст, мокнуть под дождями, не досыпать, не доедать, и через какое-то время Буранбай, с небольшим отрядом добровольцев, отправился на охоту за черепами.
Но как ни рыскали они по русской степи – а напасть на двуногую добычу им не удавалось. И подумал Буранбай: а не попытать ли ему снова счастья у Волчьей реки?
И поскакал он туда, где удача уже один раз улыбнулась ему. В полночь он вышел на берег реки и воззвал к бори. И покровитель их рода вновь отозвался: над рекой разнесся протяжный волчий вой.
На рассвете Буранбай увидел на реке лодчонку с одиноким и, судя по всему, безоружным отроком. Он осторожно разбудил Карабека, и они помчались по берегу вслед за лодкой, скрываясь за деревьями и камышом.
Наконец чёлн с русским юношей (не иначе, как им помог их покровитель бори!) пристал к берегу. Отрок вышел на сушу и стал привязывать лодку к стволу калины. Буранбай, таясь за кустарником, приподнял левую руку: готовься! Карабек обнажил саблю. Буранбай достал из новомодного кожаного колчана стрелу, наложил ее на тетиву и поднял лук, выбирая наилучший момент для выстрела. Конфеткин, встав во весь рост, протянул руку к ветке с уже облетевшими листьями и сорвал с нее красную кисть. Он повернулся лицом к стрелку, отщипнул одну ягодку, положил ее в рот, раскусил и прищурил левое око, держа у груди кроваво-красную гроздь. Охотник за черепами, в свою очередь, прищурил глаз, метясь в сердце юноши, и в это мгновение кто-то огромный прыгнул на него. На лицо Буранбая упала тень, он повернул голову вбок и вверх, стрела соскользнула с тетивы, тонко запела в воздухе и вонзилась в ветку над головой Конфеткина, а перед охотником возникла оскаленная пасть тигра – и это было последнее, что он увидел в своей жизни: страшный зверь ударил его по голове когтистой лапой и протянул ею от затылка ко лбу, живьем сдирая скальп с черепа.
Увидев эту ужасную картину, Карабек отбросил саблю и кинулся наутек, но тигр в два огромных стремительных прыжка настиг его, свалил на землю и вонзил зубы в его горло. Потом поставил лапу на тело мертвого юноши, поднял к небесам окровавленную морду и страшно заревел, вознося Богу хвалу за эту кровавую жатву.
Почему комиссар Конфеткин, при виде этой ужасной сцены, так и остался стоять на месте, с гроздью калины у груди? Ведь у него было время на то, чтобы запрыгнуть в лодку и дать деру…
Огромный зверь облизнулся, сел на задние лапы и стал утирать морду лапой. Окончив «умываться», он встал и ленивой походкой направился к Конфеткину, помахивая хвостом. Он приблизился к нему и легонько боднул его головою в грудь – совершенно так, как это сделал бы огромный кот, ластясь к своему хозяину. Конфеткин положил руку на голову тигра и потрепал его за ухом.
– Благодарю тебя, дружище, – сказал он тигру. – Если бы не ты – лежать бы мне под этой калиной, пронзенным стрелой.
Тигр наклонил голову и потерся о его живот.
– Ну, ну, – сказал Конфеткин, отводя в сторону руку с калиной и освобождая место для его усатой морды. – Довольно, приятель.
Он снова погладил своего спасителя по голове.
Не послало ли ему само провидение это красивое и сильное животное для защиты от новой смертельной опасности, как посылало оно ему этой ночью ангелов небесных, дождь, росчерки молний и порыв ветра, сдувшего его с острых кольев?
Он отщипнул еще одну ягодку и раскусил ее – она была терпкой и кисловатой – и прищурил око.
– И что мне теперь делать, скажи? – сказал Конфеткин, строя рожицы тигру. – Ведь ты, как я понял, хозяин здешних мест? Веди же меня, дружище, куда сам знаешь.
Как ни странно, но тигр понял его речь. Он махнул хвостом и двинулся в подлесок, удаляясь от реки. Конфеткин последовал за ним. Через какое-то время начался отлогий подъем, деревья стали выше – путники всходили на возвышенность. Осенний лес стоял с облетевший листвой, и солнце ласково светило сквозь оголенные кроны, играя бликами на спинах этой пары, а под ногами мягко пружинила опавшая листва. Казалось, бабье лето снова вернулось в эти края после длинной череды сырых ветров и затяжных дождей: благодать, да и только!
Тигр, похоже, возложил на себя обязанности личной охраны Конфеткина, и делал свою работу с исключительным рвением. Пока они преодолевали подъем, за деревьями то и дело мелькали какие-то человекомуравьи, и он так грозно рыкал на них, что их словно ветром сдувало.
К полудню друзья достигли макушки холма. Тигр остановился на гребне, глядя вдаль немигающими глазами, и Комиссар Конфеткин застыл около него, положив руку на теплую полосатую спину.
Солнце стояло в зените и пригревало почти по-летнему. Вдали, за крутым спуском холма, покрытым деревцами с редкой листвой, лишь кое где пламеневшим янтарем и охрой, открывалась живописная долина, за которой протянулась волнистая линия нового взгорья. За балкой (а она лежала ближе к этой новой возвышенности) поблескивало озерцо, и около него раскинулось село – хат на сорок или пятьдесят.
По всей видимости, тигр вел его в это поселение.
После всех передряг бессонной ночи, испытания себя в качестве живой мишени и восхождения на этот холм комиссар сильно утомился. А до села ещё шагать и шагать… Одно только и вселяло оптимизм: теперь им предстоял спуск с горы, а ведь двигаться вниз, как известно, всегда легче, чем переть под гору.
Однако вскоре выяснилось, что это не совсем так...
Тигр повернул к Конфеткину голову и мотнул ею в сторону села, как бы говоря: «Нам туда!» Он выпустил когти на передних лапах и начал сходить. Конфеткин двинулся следом, и тут ноги его замелькали, он споткнулся о какой-то корень и, пролетев несколько метров, словно ракета земля-земля, врезался лбом тигру в хвост.
Сбить зверя ему не удалось. Тот проехал немного на лапах, обернулся и укоризненно махнул хвостом. Конфеткин поднялся на ноги, потирая ушибленное колено.
Теперь Конфеткин был начеку. Он спускался с крутизны со всевозможными предосторожностями, а в особенно сложных местах, предпочитал съезжать, не мудрствуя лукаво, на том месте, где у его далеких предков, если верить теории Чарльза Дарвина, когда-то рос хвост.
Таким образом друзьям удалось преодолеть крутизну, и они вышли на более отлогий спуск, постепенно переходящий в плодородную долину.
Они достигли подошвы холма, когда Конфеткин заметил под одной из берез зайца.
Увидев тигра, косой метнулся в сторону, но лишь бессильно задергался и сбился в комок, трусливо поджав уши: что-то удерживало его. Конфеткин присмотрелся и увидел, что задняя нога у зайчишки была опутана веревкой, привязанной к березе.
Тигр скосил пренебрежительный взгляд на зайца и чинно проследовал мимо него, как бы говоря: «Вот еще, стану я заниматься такой мелочевкой!»
Конфеткин же решил помочь зайчику.
Позже он не раз задавал себе этот вопрос: стал бы он помогать ему, знай наперед, чем дело обернется? И всякий раз он не мог дать себе однозначный ответ.
Как бы там ни было, но в нашей сказке Конфеткин подошел к зайчишке, склонился над ним, взял его на руки, погладил по мягкой серой шерстке и стал распутывать путы на пушистой ноге. Тигр обернулся, наблюдая за его действиями.
Распутав ногу, комиссар отпустил зайца и тот поскакал прочь. Конфеткин уже стал подниматься с колен, и тут земля под ним провалилась, и он полетел в яму.
Продолжение 35. Эмиссар из Киева
